ГДЗ Упражнение 14, Unit 3, из Английский язык Афанасьева О.В., Михеева И.В. 11 класс

• where and when the scene is laid; (где и когда произошла сцена)

• what members of Renisenb’s household are mentioned in it; (какие члены хозяйства Ренисенба упомянуты)

• what she feels about her home after staying away. (что она чувствует по отношению к ее дому, после того, как держалась подальше)

Возвращение домой

(по мотивам А.Кристи)

Ренисенб стояла, глядя на Нил. На расстоянии она слабо слышала доносившиеся голоса ее братьев, Яхмоса и Собека. Голос Собека был как всегда громким и уверенным. Голос Яхмоса был тихим и ворчливым. Он выражал сомнение и беспокойство.

Яхмос постоянно был в состоянии беспокойства по той или иной причине. Он был старшим сыном, и во время отсутствия отца управление хозяйством было в больше или меньшей степени в его руках. Яхмос был мыл медлительный, неуклюжий и склонный видеть трудности там, где их не было. Он был крепко сложенным, медлительным человеком, у которого не было веселья и уверенности Собека.

Ренисенб еще раз взглянула бледную, сияющую воду. Ее несмирение и боль снова возродились в ней. Каи, ее молодой муж, был мертв. Каи был у Осириса в царстве мертвых. 8 лет они были вместе – а теперь она вернулась вдовой в дом ее отца. В этот момент ей казалось, что она никогда не уезжала. Она с удовольствием приняла эту мысль… Она забудет эти восемь лет – полные беззаботного счастья, полностью порванного и разрушенного потерей и болью.

Ренисенб повернулась и медленно, пошла по дорожке туда, где она думала, были ее братья. Вскоре она увидела Собека, возвращавшегося домой. Когда Ренисенб, медленно поднявшись по крутому пути, пришла, Яхмос советовался с Хори, помощником ее отца по работе, в маленькой каменной комнате. На коленях у Хори был разложен лист папируса, и они с Яхмосом склонились над ним. Оба мужчины улыбнулись Ренисенб, когда она пришла и села около них в тени. Она всегда любила своего брата Яхмоса. Он был добр и привязан к ней, Он всегда был хорошо и по-доброму расположен. Хори также всегда был добр к маленькой Ренисенб и иногда чинил ей игрушки. Ренисенб думала, что хотя она выглядела старше, она едва ли вообще поменялся. Серьезная улыбка, которой он ее одарил, была совсем такой, как она помнила.

Их разговор продолжился. Ренисенб села сонно, успокоенная бормочущими голосами мужчин как фоном. Вскоре Яхмос встал и ушел, передавая сверток папируса Хори. Ренисенб сидела в приветливой тишине.

Затем она дотронулась до свертка папируса и спросила: «Это от моего отца?»

Хори кивнул.

«Что он говорит?» спросила она любопытно. Она развернула его и посмотрела на знаки, которые были непонятны необученному глазу. Немного улыбаясь, Хори наклонился над ее плечом и начал читать.

Ренисенб засмеялась.

«Мой отец точно такой же,» - сказала она весело. «Всегда думает, что ничего не может быть сделано должным образом, если его нет рядом»

Хори взял лист папируса и начал писать. Ренисенб лениво наблюдала за ним какое-то время. Она чувствовала себя слишком спокойно, чтобы говорить. Через некоторое время она сказала сонно: «Было бы интересно научиться писать на папирусе. Для меня всегда чудо, как люди делают это. Почему все не могут научиться?»

«Это не обязательно.»

«Необязательно, возможно, но это было бы приятно».

«Ты так думаешь, Ренисенб? Что бы это поменяло?»

Ренисенб медленно подумала какое-то время. Затем она медленно произнесла:

«Когда ты меня спрашиваешь так напрямую, я правда не знаю, Хори.»

Хори сказал: «Сейчас всего несколько писцов требуется для всего государства, но придет день, я уверен, когда будут целые армии писцов по всему Египту.»

«Было бы прекрасно,» - сказала Ренисенб.

Хори медленно ответил: «Я не уверен.»

«Почему ты не уверен?»

«Потому что, Ренисенб. Это так легко, и требуется так мало труда записать десять бушелей ячменя или сотню голов скота, - и вещь, которая записана, будет казаться настоящей, и поэтому писатель и писец начнут презирать человека, который вспахивает поля, и пожинает ячмень, и растит скот – но те же самые поля и скот реальны – это не просто чернильные знаки на папирусе. А когда все записи и все свитки папируса будут уничтожены, а все писцы разбегутся, люди которые трудятся и жнут, по-прежнему будут заниматься своим делом, и Египет все так же будет жить.»

Ренисенб посмотрела на него внимательно. Она медленно произнесла: «Да, я понимаю, что ты имеешь в виду. Только вещи, которые ты можешь видеть, и трогать, и есть - настоящие… Написать «У меня есть две сотни и еще сорок бушелей ячменя» ничего не будет значить, пока у тебя не будет ячменя. Кто-то может написать ложь.»

Хори улыбнулся ее серьезному лицу. Она помолчала и затем просто сказала:

«Когда Каи ушел к Осирису, Я была очень грустной. Но сейчас я вернулась домой и я буду снова счастлива и забуду – ведь здесь все такое же, как раньше. Ничего не поменялось вовсе.»

«Ты правда так думаешь?»

Ренисенб строго на него посмотрела.

«Что ты имеешь ввиду, Хори?»

«Я имею в виду, что всегда есть какие-то изменения. Восемь лет есть восемь лет. Ты сама не та Ренисенб, которая уехала с Каи.»

«Нет, я такая же. А если нет, то скоро снова такой стану. Я всего лишь Ренисенб.»

«Но Ренисенб все время добавляла что-то в себе, поэтому она постоянно становится новой Ренисенб.»

«Нет, нет. Ничего не изменится вовсе!» Она помолчала, затаив дыхание.

Хори вздохнул. Затем он мягко сказал: «Ты не понимаешь, Ренисенб. Есть зло, которое приходит извне, которое нападет так, что весь свет может его увидеть, но есть и другой вид болезни, который произрастает изнутри – оно незаметно снаружи. Оно растет медленно, день за днем, пока, наконец, весь фрукт не сгниет, съеденный болезнью.»

Ренисенб смотрела на него. Он говорил практически с отсутствующим взглядом, так, как будто бы он говорил не с ней, а как человек, которые бормочет самому себе.

1. Why do you think Renisenb returned home? (Как вы думаете, почему Ренисенб вернулась домой?)

2. What are her brothers’ names? Are they alike or different? What information is given in the text about their disposition? (Как зовут ее братьев? Какая информация в тексте дана об их характерах?)

3. Why do you think Yahmose “was always in a state of anxiety”? (Как вы думаете, почему Яхмос «постоянно был в состоянии беспокойства»?)

4. What was Hori’s occupation? Was he a member of Renisenb’s family? What did Renisenb think of this man? (Какой род занятий Хори? Был ли он членом семьи Ренисенб? Что Ренисенб думает об этом человеке?)

5. Why were the marks in Renisenb’s father’s papyrus meaningless to her? Why, in your opinion, does the author mention Renisenb’s “untutored eyes”? (Почему знаки отца Ренисенб на свертке папируса были непонятны для нее. Почему, по вашему мнению, автор упомянул «необученные глаза» Ренисенб?)

6. Renisenb regarded writing and reading as a wonder. Can you explain why? Are these skills wonderous to you? Do you think the idea of “a wonder” changes with time? Do timeless wonders exist? (Ренисенб считала правописание и чтение чудом. Можете объяснить почему? Эти навыки для вас чудесны? Думайте ли, что идея «чуда» меняется со временем? Не ограничено ли по времени существуют чудеса?)

7. Why, in your opinion, did the ability to write or to read make no difference to Renisenb? Are these skills of importance nowadays? Do you think reading as a process of gaining knowledge and information is beginning to lack significance now? How can you account for it? (Почему, по вашему мнению, возможность писать и читать не имеет различия для Ренисенб? Эти навыки сегодня важны? Думаете ли вы, что чтение как процесс достижения знаний и информации, начинает терять значение сегодня? Как вы можете объяснить это?)

8. What do you think Hori meant when he mentioned evil that “breeds from within”? Do you think this evil will reveal itself in the course of the story? In what way, do you think, the plot will develop remembering that the story was written by Agatha Christie? (Что, по вашему мнению, Хори имел в виду, когда он упомянул «зло, что исходит извне»?)

14. A. Read the text and say: • where and when the scene is laid; • what members of Renisenb’s household are mentioned in it; • what she feels about her home after staying away. Homecoming (after A. Christie Renisenb stood looking over the Nile. In the distance she could hear faintly the upraised voices of her brothers, Yahmose and Sobek. Sobek’s voice was high and confident as always. Yahmose’s voice was low and grumbling in tone. It expressed doubt and anxiety. Yahmose was always in a state of anxiety over something or other. He was the eldest son, and during his father’s absence the management of the family’s farmlands was more or less in his hands. Yahmose was slow, prudent and prone to look for difficulties where none existed. He was a heavily built, slow moving man with none of Sobek’s gaiety and confidence. Renisenb looked once more across the pale, shining river. Her rebellion and pain mounted on her again. Khay, her young husband, was dead. Khay was with Osiris in the Kingdom of the dead. Eight years they had had together — and now she had returned widowed, to her father’s house. It seemed to her at this moment as though she had never been away... She welcomed that thought... She would forget those eight years — so full of unthinking happiness, so torn and destroyed by loss and pain. Renisenb turned away and slowly walked up the path where she thought her brothers were. Soon she saw Sobek coming back to the house. When Renisenb, walking slowly up the steep path, arrived, Yahmose was in consultation with Hori, her father’s man of business and affairs, in a little rock chamber. Hori had a sheet of papyrus spread out on his knees and Yahmose and he were bending over it. Both the men smiled at Renisenb when she arrived and sat down near them in a patch of shade. She had always been very fond of her brother Yahmose. He was gentle and affectionate to her and had a mild and kindly disposition. Hori, too, had always been gravely kind to the small Renisenb and had sometimes mended her toys for her. Renisenb thought that though he looked older he had changed hardly at all. The grave smile he gave her was just the same as she remembered. Their talk went on. Renisenb sat drowsily content with the men’s murmuring voices as a background. Presently Yahmose got up and went away, handing back the roll of papyrus to Hori. Renisenb sat on in a companionable silence. Then she touched the roll of papyrus and asked: “Is that from my father?” Hori nodded. “What does he say?” she asked curiously. She unrolled it and stared at those marks that were meaningless to her untutored eyes. Smiling a little, Hori leaned over her shoulder and began reading. Renisenb laughed. “My father is just the same,” she said happily. “Always thinking that nothing can be done right if he is not here.” Hori took up a sheet of papyrus and began to write. Renisenb watched him lazily for some time. She felt too contented to speak. By and by she said dreamily: “It would be interesting to know how to write on papyrus. It’s a constant wonder to me that people can do it. Why doesn’t everyone learn?” “It is not necessary.” “Not necessary, perhaps, but it would be pleasant.” “You think so, Renisenb? What difference would it make to you?” Renisenb slowly considered for a moment or two. Then she said slowly: “When you ask me like that, truly I do not know, Hori.” Hori said, “At present a few scribes are all that are needed on a large estate, but the day will come, I fancy, when there will be armies of scribes all over Egypt.” “That will be a good thing,” said Renisenb. Hori said slowly: “I am not so sure.” “Why are you not sure?” “Because, Renisenb, it is so easy and it costs so little labour to write down ten bushels of barley, or a hundred head of cattle, — and the thing that is written will come to seem like the real thing, and so the writer and the scribe will come to despise the man who ploughs the fields and reaps the barley and raises the cattle — but all the same the fields and the cattle are real — they are not just marks of ink on papyrus. And when all the records and all the papyrus rolls are destroyed and the scribes are scattered, the men who toil and reap will go on, and Egypt will still live.” Renisenb looked at him attentively. She said slowly: “Yes, I see what you mean. Only the things that you can see and touch and eat are real... To write down “I have two hundred and forty bushels of barley” means nothing unless you have the barley. One could write down lies.” Hori smiled at her serious face. She paused and then said simply: “When Khay went to Osiris I was very sad. But now I have come home and I shall be happy again and forget — for everything here is the same. Nothing is changed at all.” “You really think that?” Renisenb looked at him sharply. “What do you mean, Hori?” “I mean there is always change. Eight years is eight years. You yourself are not the same Renisenb who went away with Khay.” “Yes, I am! Or if not, then I soon shall be again. I am just Renisenb.” “But Renisenb has something added to her all the time, so she becomes all the time a different Renisenb!” “No, no. Nothing will be different at all!” She paused, breathless. Hori sighed. Then he said gently: “You do not understand, Renisenb. There is an evil that comes from outside, that attacks so that all the world can see, but there is another kind of rottenness that breeds from within — that shows no outward sign. It grows slowly, day by day, till at last the whole fruit is rotten — eaten away by disease.” Renisenb stared at him. He had spoken almost absently, not as though he were speaking to her, but more like a man who muses to himself. B. Answer the questions. 1. Why do you think Renisenb returned home? 2. What are her brothers’ names? Are they alike or different? What information is given in the text about their disposition? 3. Why do you think Yahmose “was always in a state of anxiety”? 4. What was Hori’s occupation? Was he a member of Renisenb’s family? What did Renisenb think of this man? 5. Why were the marks in Renisenb’s father’s papyrus meaningless to her? Why, in your opinion, does the author mention Renisenb’s “untutored eyes”? 6. Renisenb regarded writing and reading as a wonder. Can you explain why? Are these skills wonderous to you? Do you think the idea of “a wonder” changes with time? Do timeless wonders exist? 7. Why, in your opinion, did the ability to write or to read make no difference to Renisenb? Are these skills of importance nowadays? Do you think reading as a process of gaining knowledge and information is beginning to lack significance now? How can you account for it? 8. What do you think Hori meant when he mentioned evil that “breeds from within”? Do you think this evil will reveal itself in the course of the story? In what way, do you think, the plot will develop remembering that the story was written by Agatha Christie?